Однажды привелось мне побывать в Царстве холода. Суровое северное небо, море, окованное толстым льдом, сильные ветры, устилающие жестким снегом всю окрестность, — казалось, жизни на этом полярном острове не бывает. Но она, конечно же, там была и есть, не прекращаясь и зимой. Остров называется Анзер, что по-латыни значит — «гусь», или одно и тоже, что Гусиный остров. Ранней весной, а она начинается здесь только в мае, в небе по¬являются косяки диких гусей: на Крайний Север тянут. На Гусином — остановка. Птица эта сторожкая, чрезвычайно внимательная — близко человека не подпустит. Да и людей, собственно, на острове нет, заповедный он, необитаемый. Гусиные перья, раскиданные на пролете, всё лето потом будут попадаться под ногами — так много побывало пернатых. Лето в Заполярье короткое, но порой жаркое, а уж света всегда вволю: бывает, что солнце не заходит круглые сутки. Тогда на острове в прибрежной тундре увидишь диковинную картину: грибы стоят выше деревьев! Ведь березы и осины в тундре карликовые, с ладонь, а грибы как табуреты. Особенно крупны красноголовые подосиновики — на толстой ножке шляпка по блюдце. Издалека кажется — стоит дружина в дозоре, и каждый стражник лихо надвинул на макушку пурпуровый берет. Но всего замечательнее тут приземистый куст северного кипариса, слывущего повсеместно как можжевельник: зеленый бархатный кафтан густо обсыпан синими горошинами ягод, покрытыми восковым налетом. В жарких странах, да и на южных подступах нашего Отечества стройные кипарисы не уступают по величине ни одному дереву — такие же высокие и мощные. Дерево это святое: Крест Господень был сооружен из кипарисова древа. После казни Спасителя, Который «чужд нетления» и «умертвил ад блистанием Божества», Крест Господень около трехсот лет пролежал в земле: богоборцы не дозволяли верующим людям поклоняться ему, символу нашего спасения и всеобщего воскрешения. А когда святая равноапостольная Елена в 326 году обрела Крест, то древо его оказалось нетленным, неподвластным времени и разрушению.

Древо нынешних кипарисов сохраняет особенности того святого древа, из которого был воздвигнут Крест Господень — оно стойко к невзгодам, благоухает ладаном и не поддается расщеплению. Богомысленные иконописцы предпочитают кипарисные доски всем другим, из какой бы породы дерева они ни были бы изготовлены. Многие иконы, написанные на кипарисных досках, явлены как чудотворные. Напрестольные кресты, да и сами святые престолы в храмах, также нередко сделаны из кипариса. Дерево это — живое напоминание о скорбной Голгофе и Божественном Воскресении Христа — Бога нашего.

Северный кипарис из того же рода-племени, что и стройный южный, древовидный. Только в арктических пустынях, на ледяных ветрах, не кверху он потянулся, а приник к земле: так-то зимой и снежным одеялом потеплее укроется, и можно будет пошире раскинуться по земле. К заливу можжевельник сначала выпустит карликовых березок и осин, а сам приживется неподалеку, где его не достигнет и самая кипучая волна, которая, когда разбушуется море, выплескивается на берег на целое поприще. Соседями можжевельника будут плотные кусты черники и кустики голубики, не погнушается он дружбой с морошкой — своеобразной северной малиной. Получается, что легче всего отыскать его там, где тундра переходит в лес. А на острове, в северной его части, такое увидишь повсюду.

В русском лесу северный кипарис подобно арктическому собрату растет медленно-медленно, бывает он по возрасту и главнее старого дуба, а среди берез ему и ровесницы не отыскать. Двухсотлетний можжевельник со стволом потоньше оглобли, а в высоту достигает метра три. Но пригож необыкновенно! Зеленый кафтан из хвои всегда свеж и подобран, а ягодки такие же синие и с таким же восковым налетом на поверхности, как на Севере. Чур, а вот ягодки зеленые. Это зарод, появился он текущим летом, а синие — слепые, прошлогодние. Ежели приглядеться к зеленым горошинам, то они напоминают сосновые шишечки. Значит, и синие — тоже шишечки, и только по привычке их называют ягодами. Ученые величают такие плоды шишко-ягодами: не очень складно, зато точнее.

Где растет можжевельник, там самый чистый воздух в лесу. Если воздух загрязнен или увеличился подпор подземной воды и она стала подходить к поверхности почвы, можжевельник начнет сохнуть, а потом и вовсе погибнет. Благословенное Господом достояние ему необходимо, поврежденная человеком природа плохо сказывается на северном кипарисе, беречь его надо, он не только краса леса, но и кормилец редких птиц. Именно на можжевельнике зимними днями пируют свиристели. Склевывают спелые шишко-ягоды и как звончатые гусельки поскрипывают: «свири-свири-стии», будто выговаривают — «свиристели мы». Отсохшая, отмершая древесина северного кипариса превращается по вдохновению мастера в маленькие иконки и нательные крестики. Святое древо благоухает долгое время: потри пальцами стружку и понюхай — ладаном пахнет! Свежая древесина не годится для резьбы — расцветки лишена и ароматом не запаслась.

В пустынях жарких стран можжевельник растет поникло, а то и вовсе лёжа, вроде уроженцев Царства холода: беспощадная сушь, жгучее солнце и буйные ветры, — не лучше. Здесь мало какое деревце приживается и выживает, а отрасль древа Креста Господня от века повсюду украшает землю, напоминая о Распятии, претерпевшем Отцом Небесным ради спасения людей.

Александр Стрижев

	СЕМЕЙНЫЙ ДЕТСКИЙ ПРОЕКТ
ДСОТ «Радость моя»	2006-2012